Советская пирамида: почему вклады граждан СССР были фикцией

Формирование огромных сбережений граждан в Сбербанке и их «уничтожение» при либерализации цен были производными одного явления — хронического дефицита товаров, характерного для социализма.

Из представленных в таблице данных видно, что вклады населения не были обеспечены товарными запасами: на эти деньги просто ничего нельзя было купить.

Причем советское руководство создало иллюзию наличия больших накоплений, давая гражданам возможность периодически что-нибудь купить по фиксированным ценам. Люди видели: если долго-долго стоять в очереди, завести нужные связи, еще чуть-чуть доплатить кому надо, то можно превратить свои сбережения в товары и услуги. Проблема состояла в том, что если бы все захотели сделать это одновременно — ничего бы не вышло. Это была одна большая пирамида иллюзий, и вклады советских граждан находились в основании этой пирамиды.

Не имея мужества либерализовать цены, советское руководство металось между экономической необходимостью признания того, что вклады населения по сути являлись фикцией, и политической невозможностью это сделать. В 1991 году оно заставило граждан в течение трех дней поменять старые денежные знаки на новые с ограничением максимальной обмениваемой суммы, «заморозило вклады» и повысило в ручном режиме цены. Потом испугалось ответственности за обесценение вкладов и приняло решение о компенсации населению потерь. Так как цены либерализованы не были и товаров больше не стало, на эту компенсацию ничего нельзя было купить. Поэтому во избежание крайне неприятной ситуации, когда население попытается забрать из банка компенсацию и не сможет на нее ничего купить, эту компенсацию «заморозили» — деньги можно было бы снять только по прошествии трех лет.

Либерализация цен в начале 1992 года сняла «инфляционный навес» в российской экономике.

Вклады стали стоить ровно столько, сколько должны были в условиях полного развала экономической системы.

Именно тогда, вопреки общераспространенному мнению о реформаторах Борис Ельцин «разморозил» компенсационные счета, остальные средства были «разморожены» еще советской властью.

В целом вопрос о компенсации вкладов с экономико-правовой точки зрения кажется сомнительным. Кто и кому должен компенсировать? Самый очевидный ответ — государство гражданам. Но зададимся вопросом: а откуда деньги у государства? Ответ один — от граждан. Чтобы компенсировать вклады, надо поднимать налоги (то есть отбирать деньги у налогоплательщиков), влезать в долги (то есть отбирать средства у будущих поколений) или печатать (то есть отбирать у всех, у кого есть сбережения). В принципе у государства есть еще имущество и природная рента. Сейчас это сотни миллиардов долларов, и вполне справедливо ставить вопрос об использовании этих средств для формирования пенсионных накоплений, а не на строительство трамплинов на оползнях и мостов на необитаемые острова. Но в начале 1990-х цены на нефть были на порядок ниже, чем сейчас, о какой-либо адекватной «капитализации» гигантов советской индустрии для быстрой и масштабной «приватизации за деньги» не могло быть и речи.

Могло ли правительство Гайдара сделать что-то по-другому? Гипотетически, конечно, могло. Вот два альтернативных варианта действий:

1) Отложенный популизм. Правительство ограничивает доступ населения к вкладам, индексируя их по инфляции, и откладывает выплату до лучших времен. Такой подход не приводил бы к немедленной инфляционной расплате, но правительство передало бы бомбу замедленного действия будущим поколениям. Так, в 1998 году при индексации накоплений на инфляцию они бы составили около 60% ВВП, то есть даже по прошествии 7 лет «допускать» население к вкладам без риска сорваться в гиперинфляцию было бы нельзя. Даже после последовавших затем 12 лет экономического роста индексация вкладов по инфляции сократила бы их до 14% ВВП в 2011 году. Увеличение расходов государства на 14% ВВП неизбежно привело бы к инфляционному всплеску. В результате «разморозка» вкладов, проиндексированных на инфляцию, невозможна без инфляционного всплеска даже по прошествии 20 лет. Единственный путь — выплачивать по чуть-чуть, постоянно соразмеряя возможности бюджета и инфляционные риски.

Но такой подход, в свою очередь, несет огромные политические риски: перед каждыми выборами обсуждался бы вопрос о том, насколько размораживать вклады.

Как показывает опыт Украины, ничего хорошего в результате получиться не может. В середине 1990-х там был принят закон о компенсации вкладов в Сбербанке СССР. До 2008 года государство выплатило гражданам в качестве компенсаций около 6% задолженности. Затем правительство Юлии Тимошенко решило активизировать выплаты: сразу было компенсировано около 5% первоначальных накоплений. Этого оказалось достаточно, чтобы разогнать инфляцию до 22,3%. В 2009 году выплаты были приостановлены в связи с экономическим кризисом. Наверное, именно украинскую «лучшую практику» предлагают использовать «экономисты» типа Илларионова, когда говорят о необходимости признания внутреннего долга СССР.

2) «Остановить инфляцию любой ценой». В ночь на 21 июня 1948 года администрация Западной Германии объявила о вводе новой валюты — дойчмарки. Половина наличных денег и сбережений обменивались по курсу 1:10, вторая временно замораживалась с последующим обменом по курсу 1:20. Эти меры позволили мгновенно вернуть давно утраченную ценность денег и резко сократить объем денежной массы. Инфляционный всплеск в январе-феврале 1992 года обесценил накопления, находящиеся на спецсчетах в 3,5 раза, остальные средства были доступны гражданам на момент начала либерализации цен. Следовательно, инициатор денежной реформы в Германии Людвиг Эрхард с его 10- и 20-кратным сокращением накоплений несчастных немцев «в ручном режиме» поступил гораздо жестче, чем Егор Гайдар, который предоставил рынку определить, чего стоят советские накопления. Однако немцы считают Эрхарда автором экономического чуда и не вспоминают ему уничтожение накоплений, потому что понимают: другого способа надежно справиться с инфляцией у него не было.

Очевидно, что Гайдар не мог поступить, как Эрхард.

Во-первых, у всех в памяти была грабительская павловская реформа, которая во многом подорвала популярность советской власти. Придя к власти на волне революционных ожиданий, реформаторы не могли начать с уничтожения накоплений, поэтому они пошли на максимально мягкий для людей вариант полного, практически немедленного доступа к накоплениям. Цена такого выбора — более высокая инфляция, но реформаторы не могли не заплатить эту цену. Во-вторых, в условиях неразграниченной рублевой зоны бывшие советские республики «экспортировали» инфляцию в Россию и «эрхардовская жесткость» по отношению к накоплениям в российских условиях могла не привести к столь же позитивным последствиям.

Таким образом, решение правительства Гайдара о «разморозке» вкладов при отсутствии какой-либо компенсации за инфляцию было самым рыночным, самым щадящим по отношению к накоплениям из вариантов, не предполагающих экономический коллапс, и самым жестким с точки зрения обуздания инфляции из политически возможных альтернатив.

Подведем итоги. Утверждения, что Гайдар легализовал уничтожение частных вкладов, отказавшись от компенсаций, это либо намеренная ложь, либо глупость:

1) правительство Гайдара не легализовало уничтожение собственности, а только либерализовало цены, после чего не Гайдар, а сам рынок показал, чего стоят накопления советских граждан: они стоили ровно столько, сколько можно купить на социалистические иллюзии;

2) Гайдар и Ельцин не отказались от компенсаций, напротив, они открыли гражданам доступ к компенсационным счетам, в котором людям ранее было отказано советским руководством на срок в 3 года;

3) ни в одной стране мира у государства нет обязательств по сохранению реальной стоимости вкладов населения в банках, такого рода гарантии в рыночной экономике невозможны.

По сути, Гайдар несправедливо расплатился своей репутацией за то, что позднесоветское руководство так и не решилось осуществить либерализацию цен, постоянно создавало иллюзии у граждан, что у них есть огромные накопления, а на самом деле проело даже то немногое, чего эти накопления стоили.